Семейство киевских скрипичных мастеров Зиборовых. Воспоминания.
О существовании в нашем доме соседей по фамилии Зиборовы я узнал еще до войны, но о том времени уже совсем ничего не помню. Помню только, что жили они там же где и после войны, в той же квартире № 7 в доме №53 по ул.Короленко. Улице вскоре было возвращено ее историческое название - Владимирская, какой она остается и поныне. Вот старинная открытка на которой видно местоположение этого дома:
Открытка видимо выпущена в конце 19 века, но это место в 40-х годах 20 века примерно так и выглядело.
Дом №53 был расположен прямо напротив фасада Оперного театра, почти на углу с ул. Ленина (ныне Б.Хмельницкого), но угловым был №55. И мы и Зиборовы жили не в 2-х этажном деревянном домике, фасад которого выходил на улицу и хорошо виден на фото, а в стоящем за ним 4-х этажном. Он виден не очень хорошо, но если увеличить размер фотографии, то вполне можно различить окна и даже часть балкона квартиры, в которой жили мы на 4-м этаже. Квартира Зиборовых не видна. Они жили на первом этаже дома.
Квартирка у Зиборовых была 2-х комнатная, но крохотная, без отдельной кухни и ванной. Все это помещалось в углу первой проходной комнатки. В квартирах верхних этажей было посвободней, но на первом этаже был вход в парадное, который и «съедал» это пространство. К тому же, пол этого первого этажа, находился на пол метра ниже уровня двора. Вот такой, практически полуподвал. Но по тем временам, когда отдельная квартира была редкостью, а в коммуналках жило по несколько соседей, зачастую по 6-7 человек в одной комнате, отдельная квартира-это была роскошь не всем доступная. Даже несмотря на то, что солнце никогда не заглядывало в окна этой квартиры и только тонкий деревянный пол отделял от сырого подвала снизу, где жильцы дома хранили картошку и дрова. Из-за сырости, которой тянуло снизу, полы в квартире у Зиборовых всегда были полностью застланы коврами. В те послевоенные времена, куда достигает моя память, Зиборовы жили вдвоем. Мать- Мария Дорофеевна и дочь-Валентина Валентиновна.
Глава семейства-Валентин Зиборов, скрипичный мастер, в памяти моей почти не сохранился. Он умер то ли во время войны, то ли вскоре после ее окончания. На стене их комнаты висела большая его фотография со скрипкой в руках. На фото он был запечатлен в довольно пожилом возрасте и его голова была обрамлена пышными седыми кудрями. Вид у него был величественный и, я бы выразился так, благородный. Какой то дворянский, что ли. В общем было сразу понятно, что это человек искусства, а не от сохи или станка. По рассказам жены и дочери он создавал скрипки и другие музыкальные струнные инструменты, которые очень ценились специалистами. В последние годы жизни он также занимался реставрацией и ремонтом скрипок и передал это искусство дочери.
В доме у них хранился один из последних созданных им инструментов. Название инструмента я не помню. По внешнему виду это была скрипка, но побольше обыкновенной. Валентина Валентиновна рассказывала, что инструмент представляет большую историческую ценность признанную экспертами, и что она ведет переговоры о передаче его музею. В последние годы их жизни этой скрипки в доме уже не было. Думаю ей удалось передать инструмент на хранение в один из музеев Киева, имеющих отношение к музыкальному искусству. Возможно инструмент и поныне находится если не в экспозиции то в запасниках.
Мария Дорофеевна за пределы территории нашего двора выходила крайне редко по причине больных ног. Летом она выносила во двор стул и сидела у своего парадного, наблюдая нашу дворовую жизнь. Или возилась дома на своей маленькой кухоньке, приготовляя какой нибудь кулинарный шедевр. Она была отменная кулинарка .Валентина Валентиновна утром уходила на работу, после работы забегала в гастроном за покупками. Вообще то в нашем дворе ее никто не величал Валентиной Валентиновной. Для большинства обитателей нашего дома она была просто Валечкой. Так уж повелось. В этом не было никакого не уважения. Просто Валечка была маленького росточка. Выглядела всегда намного моложе своего возраста. У нее было миловидное круглое личико, обрамленное белокурыми волосами, вьющимися по краям и голубые глаза. Миниатюрная и очень похожая на известную в то время киноартистку Людмилу Целиковскую, она почему то была одинокой и коротала жизнь вдвоем с матерью. Для меня она всегда была «тетя Валя».Она была в дружеских отношениях с моей матерью. Они были примерно одного возраста. Тогда я не задумывался над этим, но сейчас думаю, что их судьбы были в чем то схожи. Мой отец был арестован и расстрелян в 1938 году и мать больше замуж так и не вышла. Подозреваю, что нечто похожее случилось и в жизни Валечки. Я припоминаю, что во дворе говорили будто бы у нее был муж-военный, но потом он куда то исчез еще до войны. Так или иначе, но тетя Валя была частым гостем в нашем доме, моя мать часто заходила к ним, по дороге домой. Ну и конечно моя мать-врач с большим стажем и опытом всегда лечила и тетю Валю и Марью Дорофеевну, а я бегал и носил им всякие порошки и лекарства. От них я никогда не уходил без пирожка или коржика, печь которые была мастерица Марья Дорофеевна. В их квартире всегда пахло какими то клеями и лаками, а на столе за которым работала тетя Валя, полно было всяких частей от скрипок. Всяких там подставочек, грифов, дек и прочих струн и колков. К ней часто прибегали музыканты, которым требовался какой либо срочный ремонт «на вчера» и она безотказно занималась этим дома, вечерами. Я, конечно, не специалист в этой области, но мне всегда казалось, что это работа не женская, а мужская. Она требует приложения немалых усилий, чтобы скоблить, сверлить и вырезать детали из прочного дерева, а потом шлифовать и полировать. И все это вручную. И еще я запомнил, что руки у тети Вали очень отличались от всего ее ухоженного облика. Это были руки рабочего мастерового человека. В порезах, в мозолях, во въевшихся в кожу следах каких то красителей и лаков. Она скрипки чинила и реставрировала, но сама не играла. У нас дома нередко собирались компании. Приходил мамин брат –строитель, майор, вернувшийся живым с войны. Он играл на скрипке. Его жена-концертмейстер Оперного театра садилась за пианино. Сестра жены -певица из того же театра, пела романсы. Но тетя Валя никогда скрипку в руки не брала, отговариваясь неумением. То ли действительно не умела, то ли надоедали они ей так по работе, что брать в руки лишний раз не хотелось. В своих воспоминаниях я уже писал, что Валентина Валентиновна и Мария Дорофеевна были людьми искренними и порядочными. Могу еще добавить к этим их качествам еще и мужество. В конце сороковых годов КГБ (НКВД) проводили операцию "наследники",в ходе которой проверялась благонадежность детей, чьи родители были репрессированы. Для этого проводился сбор сведений о поведении "наследников", об их политических взглядах, о том не проскальзывают ли в их высказываниях идеи отомстить за расстрелянных родителей, антисоветчина и прочее. Сведения эти собирались везде, где только было можно. В том числе и среди знакомых и соседей. Причем опрашиваемых строго настрого предупреждали о секретности и об ответственности за разглашении. Побывали эти «ходоки» и в нашем доме, в том числе и у Зиборовых и распрашивали обо мне. Мало того, что Зиборовы дали благопрятный обо мне отзыв, они еще тут же предупредили мою мать. В те времена за такое им грозили нешуточные неприятности за разглашение этого, тем более нам, подозреваемым. Но Зиборовых это не остановило, на что требовалось нешуточное мужество. Они были единственными, кто нас предупредил, хотя несомненно посетили с опросом не только их.
Когда в 1965 году снесли наш дом, чтобы построить на его месте убогое железобетонное страшилище, мы и Зиборовы получили квартиры в одном и том же доме №111 по ул.Фрунзе, где в квартире на втором этаже дома они и жили до самой своей смерти. Моя мать продолжала поддерживать с ними дружбу и довольно часто их посещала. У меня, к тому времени была своя семья, свои интересы, свой круг общения и я от Зиборовых, к моему нынешнему великому сожалению и стыду, совсем отдалился.
Валентина Валентиновна была уже на пенсии, хотя смутно помнится мне, что иногда выполняла она какие- то работы, время от времени.
Я спросил свою дочку, которой сейчас 50 лет, а тогда, когда Зиборовых не стало, было около 9-ти, помнит ли она наших соседей Зиборовых.
- Помню, -ответила она. -Это те, которые угощали нас вкусной фаршированной рыбой. Вот такие остались у нее воспоминания.
В конце 60-х Валентина Валентиновна серьезно заболела и быстро стала терять силы и вес. Моя мать, ее постоянно посещавшая, глядя на ее анализы, только печально вздыхала. Выяснилось, что операцию было уже делать поздно. Понимая неотвратимость конца и то, что почти 90-летняя Мария Дорофеевна останется одна, они вызвали из Днепропетровска (или Донецка) своего племянника с женой. Едва те приехали, как Валентина Валентиновна умерла. Только во время ее болезни и на похоронах выяснилось как много было у нее друзей и просто людей ее знавших и уважавших и многим ей обязанных. Мария Дорофеевна после похорон совсем слегла и вскоре тоже скончалась.Племяник безуспешно пытался прописаться в их квартире, но ему это не удалось и квартиру забрало государство.
И Валентину Валентиновну и Марию Дорофеевну похоронили на Байковом кладбище в ограде, где был ранее похоронен Валентин Зиборов. Их могилы находятся на левой, очень старой части Байкового кладбища, рядом с польским участком. Это почти напротив центрального входа, но через дорогу на противоположной стороне.
Вот так окончила свой земной, не легкий путь Валечка-тетя Валя-Валентина Валентина Валентиновна Зиборова. Сколько я ее помню, она всегда была независимой, самостоятельной, трудолюбивой и общительной. Всегда сама зарабатывала себе и матери на жизнь, своим нелегким трудом. Никогда и никому не была обузой и при жизни и после смерти. Она позаботилась заранее собрать себе и матери деньги на похороны. Всем соседям по дому и друзьям она подарила на память о себе маленькие сувениры. Нам она подарила фарфоровую статуэтку собаки. Такая собака, немецкая овчарка ,была когда то у них. Я даже ее немного помню. Когда Мария Дорофеевна сиживала на стуле около дома, она всегда лежала у ее ног положив голову на лапы и наблюдала за жизнью двора или дремала. Она была уже очень старенькая и участия в играх дворовых собак не принимала.
Статуэтка эта положила начало нашей коллекции собачек. У нас их теперь около сотни. Часть из них мы привезли из Киева.
«Зиборовская» овчарка стоит на почетном месте. Она лежит положив голову на вытянутые передние лапы и всегда напоминает нам о своих бывших хозяйках.
Вечная им память.
Автор Леонид Васильев